Сергей Бирюков. Пишу с натуры

на сайте «Электронная библиотека Тамбовской области»

М.: Молодая гвардия, 1989. – 32 с.

 

Сергей Евгеньевич БИРЮКОВ родился в 1950 году в деревне Торбеевка Инжавинского района Тамбовской области. Окончил техническое училище и филологический факультет Тамбовского государственного пединститута. Работал аппаратчиком на химкомбинате, методистом в Доме творчества, заведующим отделом тамбовской газеты «Комсомольское знамя». С. Бирюков – член Союза журналистов СССР, участник VII Всесоюзного совещания молодых писателей.

Я знаком с творчеством С. Бирюкова с 1979 года, когда мы вместе выступили на страницах журнала «Литературная учеба»: Сергей напечатал несколько стихотворений, а я по просьбе редакции сделал их разбор. С тех пор я, естественно, слежу за этим автором. Меня радует, что имя Сергея Бирюкова стало регулярно встречаться в обзорах, посвященных современной молодой поэзии России.

Хорошо, что человек, серьезно и ответственно относящийся к своей работе в литературе, замечен критиками. Хорошо и то, что эта работа не ограничивается писанием стихов. Сергей профессионально занимается журналистикой. Он руководит также литературным объединением, то есть уже и сам помогает советами тем, кто пробует себя в сочинительстве. Статьи Сергея Бирюкова о поэзии и поэтах все чаще появляются на страницах столичных журналов.

Хорошо, что диапазон его литературных увлечений так широк. Широта эта органична, о чем говорят стихотворения Сергея, «изобличающие» поэта во всех его увлечениях. В его стихах так много перекличек с фольклором, что порой кажется, что его влекут собственно, звуки народной песни, но в действительности интерес намного глубже и профессиональней, и не случайно С. Бирюков входил в число организаторов фольклорных праздников на Тамбовщине.

В органичности поэзии Сергея Бирюкова может убедиться каждый, кто прочитает эту книгу.

Дмитрий СУХАРЕВ

© Издательско-полиграфическое объединение ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия»
Библиотека журнала ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия». 1989 г. № 21 (384)

ПОД СВОДАМИ НЕБА

В ЛЕГКОЙ ДЫМКЕ

Вдоль огорода – ручей,
перелопачена почва –
это запомнилось точно,
так что не спутать ни с чем.

Вызреют дыни внизу –
не побоятся мороза.
Выше картошка взойдет…
Так начинается проза.

Не пересохнет ручей,
на зиму только застынет,
чтобы не спутать ни с чем
эти картины простые.

КУЗНЕЦ МИТРИЙ

Был кузнец молодец.
Гнул подковы, как полагается.
Упреждали, что лошадь кусается,
он молчал – и ковал.
Слушал критику слева и справа,
конский волос на палец мотал.
И, дослушав, опять же исправно
гнул подковы и лошадь ковал.
Вот он чем занимался охотно,
не бранился, не выпивал.
И до смерти все так же вольготно
гнул подковы и лошадь ковал.
Будто он лишь затем и родился
и за то лишь болел и страдал;
видел все, ничему не дивился…
Гнул подковы и лошадь ковал.

МЕТАМОРФОЗЫ

Все сказано,
но жизнь осталась;
и мы «у времени в плену».
И сквозь тумана пелену
мы вышли в степь,
что распласталась
по бывшему
морскому дну.

* * *
Памяти Шуры

Ночью пришла телеграмма
Вот и не стало
брата.
Прямо, прямо и
прямо
движется жизнь –
без возврата.
На волосок
от смерти.
И оборвался волос.
Только остался
голос…

Вот наше детство
в саду
бабушки Лизаветы…
Снова, как младший,
зову:
– Где ты? Ну где ты?

* * *

И ручьи сбегали с горки,
и звезда не таяла во мгле,
из-под тоненькой иголки
ткань травы стелилась по земле.
Зелень первая латала
дыры на буграх крутых.
Речка тонко лепетала
в берегах витых.
Ноги вязли в черноземе.
Звезды таяли в заре.
И один – в дверном проеме –
человек старел.

МОЛОКО ЭСТОНИИ

Где молоко Эстонии растет?
На краешках дорог
и на лесных полянках.
Тут свой масштаб
и свой простой расчет –
на островах растет и полустанках.
Молочно-белая Ээсти
на молоке готовит вести,
на молоке готовит краски
и молока добавит в сказки.
Пьют из молочной чистой Леты
и пишут молоком поэты.
Им нет забвения за это!

С НАТУРЫ

Пишет с натуры художник –
и прилипают к холсту –
лист осени неосторожный
и птица на лету.
Липнет дорога, взрытая
гусеницами тракторов.
Такая картина избитая…
Но холст готов.
Только художник не замечает,
холст пятерней затирает.
И проступает
то, что не прилипает:
тень летящей птицы,
осени краткий свет,
воздуха частицы,
трактора резкий след.

МЕЖДУ ОГНЕМ И ВОДОЙ

* * *

На пространстве глубоком воды
еле виден времени парус.
Занесите на «Доски судьбы»,
чтобы не потерялось, –
Одинокое Время.

ТИЦИАН ТАБИДЗЕ

С цветком в петлице
бард Сакартвело.
О, сколько песен
с веток облетело,
о, сколько лепестков
в гаданьях умирало!
А он идет с цветком
как не бывало
ни страшных лет,
ни гибели всерьез.
И ты лицо свое
отри от слез.
Он все идет, поэзии патриций
с цветком в петлице,
на цветке упрямая пчела,
как завтра и вчера.

И терпкий мед горчит.

ПРИЕЗД ДЕРЖАВИНА

…Но здесь не зрили водопадов,
и муз не знали искони.
И не сулят душе услады
его правительские дни.
И слава первого пиита –
не панацея от навета!
Как эта истина избита,
она неведома поэту.
Не просто стиль высокопарный,
а жизнь, возвышенная в степень.
За этим он упряжкой парной
в тамбовские въезжает степи.

И волк спешит от колеса,
но лает из норы лиса.

* * *

Вновь сближены
до боли времена,
до хруста пальцев –
сцеплены и побелели.
Ах, все бы хорошо,
когда бы не вина
за то, что и другие
не умели.

Вновь сближены
рассветы и закаты
Не снится ли? –
четырнадцатый век!
На плечи давят
кованые латы.
И враг мечом
шлем пополам рассек.

Вновь сближены.
И вновь Сизиф
двумя руками катит
гладкий камень.
Вновь люди сближены,
и верят в чистый миф,
и голыми руками
гасят пламень.
Бессмертие у смертных
на лице.
Адам и Ева
не меняют лица.
Вновь сближены
в пожизненном кольце –
земная твердь и трепетная птица.
Так сближены,
чтоб снова повториться,
год на год, век на век,
чредою, легионом, вереницей –
падений, возвышений, смен.
От глинобитных до бетонных
стен…

* * *

Там сразу пламя начинается,
где очертания заката,
еще невидимого даже,
в окошке отразила хата.
Невидимые миру слезы.
Подбитый красным плащ Востока.
Магической не хватит прозы,
чтоб отыскать пути пророка.

* * *

Жальный выкрик птицы,
щебет желторотых…
Спрашивают:
– Кто ты?

Так
Лейбница читает ночь,
чтоб Солнцу трудному
помочь
перевернуться с боку
на бок,
впрок
приобретая навык.

МЕЖДУ ОГНЕМ И ВОДОЙ
Елизавете и Всеволоду

Отдыхает на свежей соломе теленок,
от летящих по воздуху теплых пеленок
пар.
На земле этой круглой,
почти что как шар,
на боку ее выпуклом
дом прилепился,
вот ребенок
из кружки водицы напился
и пошел, не упал.
Барабан раскрутился –
ведро полетело в колодец.
Дальний голос
кого-то позвал…
В то мгновенье, покуда
ведро не достигло воды,
повернется земля.
Повернется!
Успеет уйти от беды!
Перегнулась в ведро
из бадьи ледяная вода,
и дрожит меж огнем и водою слюда –
лепесток розоватый
из вечного сада,
заслоняющий мир от распада –
обнаженный ребенок.

* * *

Неужели пересказ
вам дороже предсказаний?
Зуб неймет, да видит глаз
время будущих касаний.

Стрелки сходятся в одну
и указывают в небо.
Вечности я подмигну,
чтобы дождик шел для хлеба.

Между небом и землей
нить серебряная длится.
Между мною и тобой
чудо все-таки случится.

Угадай, в чем путь земной
путь небесный повторяет…
Смысл невинный, но двойной
тот найдет, кто потеряет.
. . . . . . . . . . . .

Вижу в будущем не гриб,
не разверстое зиянье.
Семицветный вижу нимб,
взгляда встречного сиянье.

Это значит – не умрет
жажда противостояний.
Вот и время настает
прорицаний.

ПЛЫВУТ ТРИ РЫБЫ

* * *

На бугре живем не зря –
виднее заря.
Да и сами на бугре –
виднее заре.
Заря-заряница,
чистокрыла птица.
Как взмахнет она
крылом,
вспыхнет синим
окоем.
В окнах отразится.
Что ты, милая, взгрустнула? –
Пусть хрустит ледок:
зима, гляди-ко, повернула
на весенний ток.
Распушатся почки
на заре.
Забавки для дочки
на нашем бугре.
На нашем бугре,
на видной заре.

НИКАКИХ НЕОЖИДАННОСТЕЙ

Где всюду брод – не сыщешь брода.
Бредешь лениво наугад.
Неопалимая природа
цветет в болотах и лугах.
Болото, как везде и всюду, –
ольха, осока и камыш.
И, медную листвы полуду
задев нечаянно, гремишь.
Здесь фыркает сорока-птица,
сквозь вечный мох вода сочится,
комар навязчиво звеньзит –
самоубийца, паразит.
Луга на все луга похожи,
там тимофеевка дрожит,
кузнечик смелый дребезжит,
щавель гигантский племя множит.
Ахч вот, русалки не хватает!
Она в других краях гуляет,
и на других ветвях сидит,
и сказки древние зубрит.

ТАМБОВСКАЯ МАТАНЯ

Крыльями машут тяжелые птицы –
так матаню пляшут
жнецы и жницы –
на берегах Дона
и Вороны.

И выворачивает ногу,
и надсаживает голос,
и обнимает недотрогу,
как обмолачивает колос.

Друг против дружки
топнув сапогом,
что пыль столбом.
Вот тебе игрушки!
Вот и эдак,
вот и так!
С вывертом тяжелым,
а смотрю веселым!

ОЙ, ПОЛАЯ ВОДА!

После половодья
входит речка в русло
и течет спокойно,
как до половодья.
Но вода полая
бо-знать что
делает –
берега смывает,
луга заливает
и выносит рыбу
прямо под окно.

То ли приснилось,
то ли в самом деле,
ночью темнотища –
выколи глаза:
рыба входит в избу
и за стол садится.
Ест пшенную кашу
с молоком.
Кошка удивленная
шерсть поднимет дыбом,
выскочит на крышу,
заорет в тоске…
Утром встанешь рано –
рыба на веревке,
кошка в печурке,
каши нет.

После половодья,
в середине лета
в речке по колено.
Все вранье –
не было рыбы,
не было кошки,
ночки темной
не было.
Ничего не было,
а если даже было,
все равно не было,
так как быть не может,
не может никогда.

ПЛЫВУТ ТРИ РЫБЫ

Три рыбы плыли одинокие.
Ой, видали-видали,
ой, в далекой дали
огоньки высокие.
Три рыбы плыли одинакие.
Ой, три рыбины-рыбешки
огибали
невода, и сети тонкие,
и другие снасти намокшие.
Три рыбы плыли одинокие.
Рядом, рядом,
нет и нет,
не достанешь,
И пока они плывут,
жить не перестанешь.

ОБРАЩЕНИЕ К ОЛЬХЕ

Рыжая красавица –
зеленым венцом,
сережкой настороженно
дрожишь
над озерцом.
Рыжая красавица
болотных мест.
Подружка-наперсница
угорских невест.
Зеленая-зелена,
в кого ты влюблена,
что рдеешь и горишь,
а не говоришь?..

СИНИЦА МОИХ КРАЕВ

Прощебетала что-то
на своем языке.
Я спрашиваю:
кто ты,
синица в руке?
Не ты ли зажгла море,
синичка?
Не ты ли на угоре
обронила спички?
Не ты ли щебетом своим
подсинила неба лист,
что рты разинули, стоим
и слушаем небесный свист?
Синь-синь-синь…
Легкий мостик перекинь!
От тех краев – до сих,
где песней станет стих.

ПО ЯГОДЫ

Памяти моей бабушки, Елизаветы
Осиповны Бирюковой

В роще осиновой да
солнце малиново да
да осинова да малинова
ягода красная да
ягода черная да
да красная да черная
девки замужни ти
бабы смешливы ти
ти замужни ти смешливы
ягоды собирали да
в кузова складали да
собирали да складали да
платки расстилали те
на них разлегались те
те расстилали те разлегались

одна ягодку съела
другая съела
и все что болело
поздоровело

ИЗ ЦИКЛА «ПОСЛОВИЦЫ И ПОГОВОРКИ»

Кто тень наводит на плетень,
тому и жар костей не ломит,
а кто иначе что изволит,
с воды на квас кому не лень
перебиваться, тот, как пень,
стоит, очей с того не сводит,
кто тень наводит на плетень.

ЧЕТЫРЕ СТРОКИ

Одна строка былинная –
длинная-предлинная,
долгая-предолгая,
словно ночь зимняя.
А другая строка –
из райка –
совсем коротка,
как ночь летняя.
А еще строчка –
песельное узорочье,
майский денек,
волшебный уголек.
А четвертая строка –
всем великим велика –
небылица в лицах.
Небывальщина.
Про ковры-самолеты,
сапоги-скороходы,
скатерть-самобранку.
Встань спозаранку,
затопи печь,
услышишь речь:
с четырех сторон
четыре строки –
от неба, леса,
поля, реки!

С ЯЗЫКА ЛЮБВИ

ЗАПЕЧАТЛЕННОЕ

В тот день наверняка
нарочно птицы пели,
шмели гудели,
травы шелестели,
цветы пыльцой сорили,
как хотели.
Вкус земляники
на твоих губах.
И свет небесный
тянется от веток,
и музыка звучит
на небесах
и замолкает,
словно ждет ответа.
Из глубины травы
звенит кузнечик страстный…
Я обнимаю этот мир
прекрасный!
Он пахнет земляникой
и пыльцой.

Не смейся и не прячь
свое лицо.
Ты вышла из растений
тьмы и света,
когда весна ждала
начала лета.
И придала значение цветам:
ромашкам, лютикам
и василькам.
А там…

СОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ

Ночью лил дождь,
и я просыпался,
темная память
вставала во мне,
черное небо
дрожало в окне,
молнией
бог
усмехался.
Дождь продолжался,
а я засыпал,
видел холмы,
но не мог пробудиться,
крыльями била
мохнатая птица,
и на березе
скворец бормотал…

Утром проснулся. Мокрый балкон.
Ведра наполнились вечной водою.
Влажная даль между мной и тобою.
Сохнет дорога. Кончился сон.

* * *

Единственный мой берег
на земле –
твоя душа
под небом Украины.
Так вот когда налился,
и созрел,
и оторвался плод
от пуповины!
В тот час,
когда писал тебе письмо,
взошла звезда
над крышею и садом.
И кормчий утопил свое весло,
так мы с тобою оказались рядом.

Как осветился профиль твой
во мраке –
померкли болтуны и забияки.

Я вынырнул, взъерошенный,
из тьмы –
на целом свете были
только мы.

ЗВЕЗДА

Загадкой останься, душа,
но только не умирай!
Земная весна хороша –
потерян влюбленными рай.
Грубеет лицо на ветру,
но чувства не гаснут в природе.
О том, что любви по нутру,
она говорит на свободе.
Два голоса нашей любви
и звонкая ниточка – третий.
Звезда нам высокая светит,
но ближе ее не зови.

ЦВЕТОК И ПЛОД

Трилистник

Как легка в майском платьице ты.
И цветок не упрятался в завязь.
Но склонились в доверьи цветы,
осторожно друг друга касаясь.

…Пробуждается лист, и дрожит
тонкий луч в естестве обновленном.
Снова чувство природы велит
друг на друга глядеть удивленно.

1
И все, чего касался взгляд, –
все это — нежность, свет и мука.
И даже ночь для нас — разлука.
И даже чахлый скверик — сад.

2
В августе ты тяжела,
но и румяна, как яблоко.
Вот куда завела
луна, одетая в облако!

3
Все началось с цветка,
просвеченного до донца
лучиком тонким солнца,
когда была ты легка.

* * *

Росток упрямый,
тянущийся на цыпочках.
Мое подобие –
портрет из детских лет.
Мое тепло, мой легкий свет.
Скрипичный ключ
замысловатый.
И, как струна, прямой…
Сын мой!

МОТИВ

Пела… Я не мог понять,
вспомнить, что такое.
По-старинному сказать,
нисходила благодать,
не было покоя.
Пела песенку без слов,
тихо напевала –
из неуловимых снов,
из почти что облаков
песню собирала.
Пела, как сама хотела,
как хотела, так умела,
чтоб душа не улетела,
чтобы тело уцелело,
не горело и не тлело,
болью сладкою болело.

* * *

Птица легкая,
птица черная,
певчая.
Прилетала
птица
вчера, позавчера,
прилетела сейчас.
Птица над моей головой.
Ну чего тебе,
птица, –
легкая,
черная,
певчая?
Ну чего тебе
вчера,
позавчера
и сегодня,
завтра?..

ИЗ «ВРЕМЕН СЕРДЦА»

Март

1
Сок пульсирует в березах.
Льда подспудное движенье.
В сердце сладкая заноза –
предвещает пробужденье.

Март веселый, невозможно
удержаться от улыбки,
не сравнить неосторожно
чудо женщины и скрипки…

2
Обнажаются крыши. И поле
пьет последнюю влагу снегов.
Выкарабкиваюсь на волю
из-под вороха черновиков.
Вечен март, подгоняющий соки
в человеке и в жилах берез,
начинающий жесткие сроки
ласки, боли, тревоги и слез.
Брякнет мальчик на фортепиано,
и ответит ночная капель.
Но зачем так протяжно и странно
за окном завывает метель?..

Апрель

На выгоне закружат девок парни
(играй, Идиллия, в пастушеский рожок).
Вокруг дымят неистово пекарни.
А ты чего один грустишь, дружок?
Смотри, играет солнце в воскресенье
и здравицу далекий хор поет.
В домах идут пиры – до объеденья,
и легкий гул по всей земле идет,
ступни пронзает и бежит по жилам,
в девичьи щеки бьет румянцем молодым,
воспоминанья дарит старожилам,
над черной зябью поднимает дым.
Какой апрель без мягкой ветки вербной!
Какая грусть, когда свистит лапта?!
И жизнь еще проста и откровенна.
И мая не настала маета…

Май

Трясет машина грузовая,
попутка вечная российская.
Земля такая молодая –
птицеголосая, росистая.
Пчелы любониое томление –
как бы предвестие страдания.
Чем ярче майское цветение,
тем ближе сроки увядания.
Но это позже будет понято –
открыто, высказано, явлено.
Твое лицо навстречу поднято
цветком розовощеким яблони.

Июль

На берег моря вывезет июль.
Под пальмою фотограф с обезьянкой.
И – не захваченные стиркой-варкой –
здесь женщины скучают без кастрюль.
Экзотика во всей красе и силе.
И солнца блеск ничем не победим.
Но я узнал тебя в толпе, Вергилий,
хоть скрылся ты под именем другим.
Веди меня к собранию картин
или туда, где кофе пьют восточный,
где в море нет заборов и плотин,
где за глаголом вслед эпитет точный.

Где знают: Е = mc2 *
но про волшебный камень говорят.

Август

На крышах августа роса лежит густая.
Вонзается игла в матерчатый закат.
Позванивает чашечка о ложечку
пустая.
И всюду шепот, всюду говорят.
Я видел у подъездов и обочин:
старушки достают бочоночки лото
и кутаются в теплые пальто.
Копеечный азарт их непорочен,
зато расчет до мудрости отточен.
Бежим скорей!
Еще тепло на свете
тому, кто верует, что скоро не умрет.
И на песке
страну возводят дети.
И кто-то в небе
песенку поет.
За первым и за третьим поворотом.
И это — не последний поворот.
За пустырем, за садом-огородом,
где август повернется и уйдет…

Сентябрь

Всюду яблоки с веток глядят,
горечь дыма костров ботвяных.
Продираюсь в заброшенный сад,
сохраняющий души родных.

А в глазах ни единой слезы.
Отдал все слезарю-сентябрю.
– Эти яблоки – брата следы, –
старой яблоне я говорю.

Догорает далёко заря.
В небесах отражается сад.
Завтра первый восход октября.
Нет дороги назад.

Ноябрь

Смотри не оступись
на кромке льда.
Там темная ноябрьская
вода.
Там дышит хладом
дух преображенья.
И ты прими – как должно –
пораженье
честолюбивых замыслов
и планов
и цепь преображений
и обманов.
Смотри и верь в дитя
от поцелуя,
в дар поздней осени,
впитавший сок весны.
Младенцу сны счастливые даруя,
забудь на время собственные сны.

Ты веришь, что весна вошла не зря
в ту дверь, где ждали стуж и декабря?

Декабрь

Вот сомкнулось кольцо
годовое
в дубе – клене – осине – сосне.
Выйди в лес – и услышь,
как любое
тяжко дерево стонет во сне.
Дышит озимь – и пар от пороши
превращается в долгий туман.
И хрустят леденящие рощи.
Это зренья и слуха обман.
Ничего и не может таиться
между черных и голых ветвей.
Эти мудрые, певчие птицы
увели от мороза детей.
В декабре удлиняются ночи,
неотрывны от мглистого дня.
Так внимай пересудам сорочьим,
не гася днем и ночью огня.

СОДЕРЖАНИЕ

Под сводами неба

В легкой дымке
Кузнец Митрий
Метаморфозы
«Ночью пришла телеграмма…»
«И ручьи сбегали с горки…»
Молоко Эстонии
С натуры

Между огнем и водой

«На пространстве глубоком воды…»
Тициан Табидзе
Приезд Державина
«Вновь сближены…»
«Там сразу пламя начинается…»
«Жальный выкрик птицы…»
Между огнем и водой
«Неужели пересказ…»

Плывут три рыбы

«На бугре живем не зря…»
Никаких неожиданностей
Тамбовская матаня
Ой, полая вода!
Плывут три рыбы
Обращение к ольхе
Синица моих краев
По ягоды
Из цикла «Пословицы и поговорки»
Четыре строки

С языка любви

Запечатленное
Сон в летнюю ночь
«Единственный мой берег…»
Звезда
Цветок и плод (трилистник)
«Росток упрямый…»
Мотив
«Птица легкая…»
Из «Времен сердца»
Март
1. «Сок пульсирует в березах…»
2. «Обнажаются крыши.
Апрель
Май
Июль
Август
Сентябрь
Ноябрь
Декабрь